• Главная
• Страшная жуть
• Сказки
• Книжная полка
  • Путь домой
  • Планета чудовищ
  • Возвращение
  • Земля волков
  • Озеро тьмы
• Фанфики
  • X-Files
  • Star Trek
  • House m.d.
  • Sherlock
  • M.A.S.H.
• Путешествия
  • Таиланд
  • ГОА
  • Италия
  • Германия
  • Турция
  • Алтай
  • Вьетнам 2019

Окинава

Автор: Елена Радзюкевич aka Серебряный ветер или SilverWind
Фэндом: Доктор Хаус (House m.d.) Рейтинг: G Направленность: Джен Жанры: Ангст, Драма, Экшн (action), Психология Персонажи: Грегори Хаус и его отец Размер: 12 300 слов Статус: закончен Публикация на других ресурсах: Запрещено Описание: В фике рассказывается история из детства Хауса, о которой он сам упоминает. Действие происходит в Японии. Герегори Хаусу - 14 лет. Сложные отношения с отцом также нашли отражение в фике. Примечания автора: Кто знает, может все было совсем не так, ведь Хаус в сериале не рассказал много - лишь ответил на вопрос - как так получилось, что он захотел стать врачом. 16 июня 1973 год Окинава, Япония Дверь небольшого двухэтажного коттеджа приоткрылась, пропуская высокого нескладного мальчишку с копной взъерошенных со сна, волос. Парнишка прилагал заметные усилия, чтобы сохранить свою вылазку за пределы дома в тайне – шел на цыпочках и босиком, зажав кроссовки под мышкой. Он взглянул на небо – чистое, без единого облачка. Воздух после вчерашнего шторма был наполнен влагой и розовым светом встающего солнца. Мальчика звали Грегори Хаус. Ровно пять дней назад ему исполнилось четырнадцать. На сегодня у него было запланировано одно небольшое дельце, о котором ни мать, ни тем более отец, знать не должны. Если все пройдет как надо, он успеет вернуться к ужину, даже раньше. Да, он должен успеть домой до прихода отца. Мальчик сунулся босыми ногами на траву, но идти было щекотно – лужайка перед домом тщательно подстрижена, пришлось торопливо обуваться, оглядываясь на дом – не шелохнутся ли шторы. Теперь в сарай. Откинув засов, он не сдержал вдох восхищения. Новенький «Falcon», подарок его отца, единственный за два последних года, стоял в сарае, и ждал своего хозяина, сверкающий, полностью готовый для задуманной вылазки. Грег пробрался вглубь сарая, там, за садовым шлангом, был припрятан небольшой ранец, ведь всегда найдется, что взять с собой в поход. Прикрепив ранец к багажной сетке, мальчик осторожно вывел велосипед из сарая. Теперь предстоял самый опасный путь – мимо окон, к калитке, ведущей на улицу. Они спят. Спят, – твердил он сам себе. Ничего не случится. Вероятность того, что мать или отец оторвут голову от подушки вот как раз в те секунды, что он будет проходить мимо окна, ничтожно мала. Главное сделать все беззвучно. Грег еще не был знаком с правилом, известным всем взрослым людям – если что-то плохое может случиться – оно обязательно случится, и поэтому его перебежка через лужайку, открывание, закрывание калитки прошли так, как было задумано – в тишине и незаметно. Он побежал, разгоняя велосипед, запрыгнул в седло и нажал на педали. И только тут понял, что все это время не дышал. Грег рассмеялся. Все вышло супер! Асфальтовая дорога под колесами пошла под уклон и велосипед начал набирать скорость – Грег успел объездить на нем все окрестности, и это место нравилось ему больше всего – завораживало ощущение увеличивающейся скорости; и воздуха, бьющего в лицо плотным потоком. Ему хотелось вопить от восторга. Дорога от базы ВМС США до основной трассы занимала три километра. Грег взглянул на часы, замечая время – интересно с какой скоростью он едет? Скорость была хорошей, вскоре Грег притормозил, напоминая себе о левостороннем движении, но четырехполосное шоссе было почти пустым. Теперь прямо, до поворота на Ишикаву. Мальчик вновь налег на педали. Главное, чтобы Майк смог выбраться из лагеря. Дорога делала плавный изгиб и выходила к океану. Грег даже зажмурился – краешек солнца заставил вспыхнуть неспокойную синеву. Теплый ветер, наполненный запахом моря, трепал его футболку. Пять, шесть, семь километров. Здорово, что отец расщедрился на велик, если топать пешком до намеченного места – пришлось бы удирать затемно. Грегу стало стыдно. Жадиной его отец не был. Стоило попросить… и велик был бы у него пару лет назад. Просто… Тут Грег помотал головой. Нет, сегодня ни о чем плохом вспоминать не хотелось. Наверное, мама права насчет отца… Он не плохой человек, он – другой. Точнее, Грег другой, не похожий на него, и поэтому часто бывает так, что они не понимают друг друга. Грег знал, что это была не совсем правда. Но если изложить то, что есть, такими словами, то с этим можно жить. Почему при слове «отец» – он цепенеет? Вечно поджатые губы и неодобрение на лице, так, будто его сын снова что-то сделал не так, как надо было, опять его разочаровал… а вот кто-то другой, совсем не такой как он, Грег, сделал бы все правильно, не облажался бы… Пять дней назад, приобняв за плечи, отец вывел его из дома. Они шли к сараю, и Грег зондировал свою совесть на предмет того, где он накосячил и что ему предъявят в качестве улики на этот раз. Но у двери отец потрепал его по голове и сказал: – Ты вырос, сынок, уже совсем большой. У меня для тебя подарок… Грег удивленно взглянул на отца – в его глазах не было укоризны, а какая-то грусть. По крайней мере, так ему показалось. – Наверное, я задолжал тебе за пару лет, верно? Джон Хаус улыбнулся и легонько подтолкнул сына к сараю. – Иди, открой дверь… *** Поворот. Грег затормозил, дальше была гравийка. Она вела в рыбацкую деревеньку на берегу. Но дальше, только надо знать где, от дороги отделялась тропа и если идти или ехать по ней, то можно попасть в небольшую лагуну, которая и был конечной целью его пути. Горная гряда отделяла деревню от этого залива. Сюда пару раз их класс возили отдыхать. Купание и пляж там великолепны, но попробуй, найди что-нибудь, когда за тобой следят три пары взрослых глаз. Да еще сетку натянут на глубине один метр, смех, да и только. Грег улыбнулся и оглянулся на багажник – в ранце были очки для плавания. Оглянулся он зря, колесо налетело на камень, руль повело влево и Грег позорно приземлился на землю. – Черт… Он выбрался из-под велика. Первым делом осмотрел машину – все было в порядке - ни следа восьмерки. Он обтряхнул джинсы и повел велосипед вверх по тропинке. До места оставалось не много. Он подумал о том, что если бы он упал вправо (там был отлогий, но каменистый спуск) то велику пришла бы хана. Мальчик представил себе, что сказал бы отец, разбей он новый велосипед, и на душе стало скверно. Тропинка закончила подъем, теперь видно было и деревню, и лагуну. Дальше предстоял спуск, довольно крутой, и извилистый. На середине дороге Грегу пришла в голову мысль, что незачем тащить велосипед вниз, только для того чтобы потом волочить его обратно. Кататься на песке плохо, да и некогда будет. Он пристроил свою машину на более-менее ровном участке. Закрепил парой камней, отцепил ранец от багажника и побежал вниз. Последние метры шли по песку, и Грег с разбега спрыгнул на песчаный откос, скатившись вниз на мягком месте. Встал и оглянулся. Майка на берегу не было. Грег взглянул на часы – шесть часов десять минут. Океан сиял под солнечными лучами, легкие волны манили к себе. Грег скинул одежду, оставшись в одних плавках, снял с руки часы. – ВАУУУУ!!!!! – издал он боевой клич команча, выкопавшего топор войны, и понесся к воде. Океан попытался его остановить, но, вздымая брызги, мальчик влетел в воду; разгоряченное дорогой тело, жаждало прохлады. В воде можно прыгать, выскакивая вверх как можно выше, а еще нырять, плыть под водой, брызгаться, топить друг друга, играть в догоняшки, да много еще чего можно сделать. Но так как он был один и немного устал – Грег лег на спину, раскинув руки. Он предоставил, как высоте четыреста километров новехонькая орбитальная станция Скайлаб распростерла свои солнечные батареи так же, как он руки. Может быть, кто-то из трех ее обитателей, смотрит сейчас вниз, сквозь какой-нибудь телескоп на Землю, на цепь небольших островов, на востоке гигантского материка, на лагуну, может быть даже на него? Его охватила истома, любое движение нарушило бы это блаженное ничегонеделание. Пусть он далеко от дома, от отца и матери, от своей страны, но пока кто-то из своих присматривает за ним, вот так с небес – ничего плохого с ним случиться не может. – Ээээй!!! Вот и я!!! – услышал он с берега. Дрема слетела. Вот теперь можно и побрызгаться, и потопить друг друга, и пошвыряться медузами! Грег позавидовал тому, как Майк срывал с себя одежду и кидал ее в разные стороны. Грег свою футболку и джинсы сложил аккуратно. Попробуй не сложи вечером одежду так, как положено – выдернут среди ночи из-под одеяла и заставят прибрать свои шмотки. – Это твой велик там на верху? Выпросил подарок? Дашь покататься? Я слинял, как только смог, бегом бежал, клево, что ты приехал, я думал тебя не пустят, ты уже нырял? Грег потряс головой, отвечать на каждый вопрос бессмысленно, Майкл О`Райли забывал очередной, еще до того, как начинал задавать следующий. Самое лучшее, что можно сделать в воде – это подплыть к приятелю незаметно, ухватить за ногу и утянуть под воду. Верный способ заставить его заткнуться. В воде закипела драка. Победил Грег. Он был старше почти на год. – Ничё я не просил, понял? – сообщил Грег, макая приятеля рыжей головой в воду. – Просил, просил! Па… папочка… так хочется новый велик, купи, пожалуйстааа… – визжал Майк, отплевываясь. Накувыркавшись в воде, мальчики выбрались на берег и растянулись на песке. Минут пять они молчали, обсыхая. – Пить хочу, – внезапно сказал Майк. – Вода вон там, повыше, – Грег махнул рукой в сторону камней. – Сырая? – А ты какую хотел? – Пошли вместе? Грег встал. Ему хотелось не пить, а есть. Он прихватил из дома пару бутербродов, и как раз подумывал, не сжевать ли их, чтобы больше не думать о еде до вечера. Родник – лужица воды, был заботливо обложен круглыми камнями. Немного дальше рос бамбук. Пока Майк хлебал воду, Грег рассматривал камни, ему показалось, что в их расположении угадывается, какая-то своя, тайная симметрия. – Смотри не лопни, – сказал он, поторапливая Майка. – Сам не лопни… Вода на вкус была солоноватой. – Ладно, пошли, маску не забыл? Майк покачал головой. Вернувшись на берег, Грег натянул очки для плавания и небольшие пластиковые ласты. К воде теперь можно было добраться, либо идя спиной вперед, либо задирая ноги при каждом шаге. Грег выбрал первый вариант, и тут же пожалел об этом – мало того, что Майк начал строить ему рожи и передразнивать, так еще и натянув маску, налетел на Грега и свалил его в песок. – Медузу в трусы засуну! Пусти, кретин! Грег стряхнул его с себя и забрался в воду. Ласты себя показали сразу же – Майк завопил, чтобы его подождали. Сейчас, разбежался. Грег заработал ногами и сам удивился, с какой скоростью отдаляется от берега. – Слабак! – крикнул он приятелю. А вот и медуза. Склизкая масса приземлилась как по заказу в маску Майку. Тот замолотил руками в поисках ответного снаряда, но кинул его напрасно – Грег нырнул под воду. Ага, вот почему в лагуне такая спокойная вода. Скалы, торчащие по обе стороны залива, соединялись между собой под водой. Естественный природный волнорез. Грег думал, что все, что тут можно найти – это пара морских звезд, да рапаны, а оказывается тут под водой целый подземный каменный город. Он встал на камне, высунувшись из воды по пояс. – Там мелко? – закричал Майк. – Плыви сюда, придурок! Грег подождал Майка – Ноги береги, – сказал он. Камень, на котором Грег стоял в ластах, был весь усеян ракушками. – Сюда ни одна лодка не заплывет. Это риф, коралловый. – Не будь идиотом. Это никакой ни риф, и не кораллы. Кораллы дальше. А тут – камни. – Все равно, здорово. – Там глубоко? – Майк кивнул в сторону моря. – Поплыли, узнаем, – сказал Грег. – Только не быстро, не быстро, эй! – Ладно, – кивнул Грег. Но он все равно плыл быстро. Стоило шевельнуть ногой в ластах и Майк безнадежно отставал. – А когда волны, здесь опасно плавать, – сказал Грег. Он периодически нырял под воду, проверяя глубину. Камни все так же тянулись под ними, дно медленно-медленно понижалось. Иногда мелькал просвет и виден был песок. В таких дырках лежали рапаны. Он достал парочку, повертел в руках, и выкинул обратно. Подобные у него уже были. Видел он там и морских ежей, от иголок которых лучше держаться подальше, это всем известно. – А здесь есть рыба фуго? – спросил Майк. – Не фуго, а фугу. Майк остановился. – Что, страшно? Пухлая физиономия приятеля под маской стала озабоченной. До берега далеко и еще… – Слушай… тут течение? – И вода теплее, – согласился Грег, осматриваясь. – Пожалуй, надо обратно… Майк тут же развернулся к берегу. Про морские течения Грег знал, и спрашивал себя, как могло такое быть, что он не заметил ни изменения температуры воды, ни течения. Он перевернулся на спину, решив дать небольшой отдых рукам. А что это вон там? – Эй, гляди! Он подплыл к другу и коснулся его руки. – Пещера? Майк задрал голову. – Где? – Да вон же, ты, что, слепой? – Грег ткнул пальцем в скалы. Действительно, со стороны моря в горной гряде виднелось отверстие пещеры. – Заметил? А с берега не увидишь. Майк взглянул в сторону горы, но ничего не ответил. – Да, ты никак сдрейфил? – Пошел ты, – буркнул Майк. – Не трясись, скоро дно будет. Грег ошибся. Вот почему он плыл так быстро: не потому, что на нем были ласты, а потому, что его несло течением. И теперь все силы уходили на то, чтобы вернуться обратно. Некоторое время он греб почти на одном месте. Стоило прекратить работать руками и ногами, как завоеванные с трудом метры, отбирались обратно. Майк тем более выбился из сил, губы его кривились – того гляди заревет. Подумав немного, Грег направился вправо, стараясь держаться не против течения, а пытаясь пересечь его наискосок. Сразу стало легче, и он замахал Майку, объясняя, что делать. Еще немного и Грег встал на камень. Вода вокруг текла по своим делам, щекоча ноги. – Давай сюда, – крикнул он, протягивая Майку руку. Он видел сосредоточенное лицо приятеля, как тот гребет изо всех сил, стремясь добраться до безопасного места. Грег поймал Майка за плечо, помог встать. Тому вода доходила до груди, губы у него были синие, он весь дрожал. «Скорее страх, чем холод», – подумал Грег. Вода была теплой. – Пошли, – сказал он, делая первый шаг и не выпуская руку Майка из своей. Идти было трудно из-за ощутимого сопротивления воды. Да и Майк не столько помогал, сколько мешал сохранить равновесие. Они шли, направляясь к скалам, а не к центру лагуны. Хорошо, что здесь вокруг камни и можно пробираться придерживаясь то за один, то за другой. Маска и очки были сдвинуты на лбы. Каждый из мальчиков не один раз оцарапал и руки, и колени об острые ракушки. Легкие волны не представляли опасности, но было понятно, что при малейшем волнении это место превращается в смертельную ловушку. Берег приближался. Осталось преодолеть еще метров двадцать, но как раз здесь подводные камни уже кончались, а дно еще не начиналось. Они отдышались перед последним рывком и поплыли. Грег греб на боку, добросовестно работая ногами; левой рукой он поддерживал Майка, совсем уставшего, но не прекращающего молотить по воде. Его хаотичные движения только мешали. Грег хотел было сказать, чтобы тот замер и не дергался, но проще было доплыть последние метры. Вскоре под ногами появилось песчаное дно. Майк не останавливаясь ни на миг, понесся к берегу, еле сдерживая рыдания. Грег довольно оглянулся назад. Он не запаниковал, догадался куда надо плыть, сил хватило, и уж он то не разнюнится, как некоторые. Он бы не хотел, чтобы его кто-то застукал, размазывающим сопли по лицу. И вообще такого с ним давно не приключалось. Ну, а раз он этого не хочет, то надо думать, и Майк тоже не хочет. Подождем. Он окунулся еще пару раз, побродил по прибрежной полосе и вышел из воды. Можно будет съесть бутерброды, отдохнуть немного и обследовать пещеру, что он нашел. – Будешь? – Грег протянул Майку половину бутерброда. Тот шмыгнул носом и вгрызся в хлеб. Жевал торопливо, жадно глотая. Грег с любопытством смотрел на него. Ничего же не случилось. Это было даже… волнующе? Приключение встряхнуло его. Заставило острее ощущать и терпкий запах моря, и соль на губах, даже солнце засветило ярче. Ему было хорошо. Грег лег на песок закинул руки за голову. – А Рейчел ходит с Беном, слышишь? – сказал Майк с набитым ртом. – Ври больше. – Правда, правда. Я вчера видел, как они целовались у забора. А ты с ней целовался? – Не твое дело… – А ты вообще с кем-нибудь целовался? Грег сел на песке, хмуро посмотрел на друга. – Нет, скажи, целовался? – Отвали, – лениво процедил Грег и круто сплюнул. Если ему бы и захотелось с кем-то поговорить об этом, то не с этой балаболкой. Нет, Майк парень неплохой, только язык длинный. И вообще есть вещи, о которых говорить не принято. Или принято, но не так. – Ну, не сердись… – Майк виновато похлопал глазами. – Чего ты? Я пошутил… Ты не думай, про Рейчел я никому. А хочешь я ей в кровать ежа засуну? Нет, правда, там у нас около кухню много ежей бегает. Они вонючие какие-то. Хочешь? – Мне без разницы. У нас ничего с ней не было. Понял? – Да… а… ну ладно. Я… узнать хотел. Как это? Мы… я еще ни с кем. Вот. – Это приятно, – сказал Грег и улегся на бок, спиной к Майку. Тот посидел немного, подумал и, обежав Грега, шлепнулся на песок перед его носом. Он бы с удовольствием поболтал о поцелуях, но видно было, что Грег больше ни слова не скажет на эту тему. – Слушай, хочешь секрет? – зашептал Майк. – Мама сказала, что выходит замуж. Прикол, да? – И что? – Ничего… Ну, я не знаю. – А за кого? Ты его знаешь? – А… это мистер Крамер. Он нормальный. – Ну, хорошо, если так. – Когда папа умер, я маленький был. Я его и не помню… – сказал Майк. Он ждал, каких-то слов от Грега. Но тот не знал что сказать. Прикинул так и этак – хотел бы он чтобы его мать развелась с отцом и… А если другой будет еще хуже? Или, вот бы был финиш, его отдали бы отцу? Спасибо, в другой раз. – Мистер Крамер сказал, что тоже подарит мне велик, а потом мы уедем домой. Ну, в штаты. У него там дом. В Айове. Вот. – И когда вы уезжаете? – В конце лета. Грег снова сел на песке. Нельзя было сказать, что Майк был его лучшим другом, у Грега вообще не было лучшего друга, люди делились на тех, кто его ненавидел и всячески это ему показывал и на тех, кому он был безразличен. И была еще мама, Рейчел и вот Майк. – Тогда вам пенсию за отца платить не будут. – Маме нет, а мне да. У меня будет свой доход. Клёво, да? Мама сказала, что деньги будет откладывать мне на колледж. А еще она сказала, что у меня будет брат или сестра. Ты хотел бы чтобы у тебя был брат? «Вот еще, очень надо!» – хотел ответить Грег и задумался. Маленькие брат или сестра? Отец и их будет воспитывать? Ха! Смог бы он привязаться к кому-то маленькому, к тому, кто все время будет рядом? С ним (или с ней?) можно играть и разговаривать, и он (или она?) не исчезнет в один прекрасный день, как рано или поздно исчезали все его приятели. К черту. И потом какие игры? Еще два года и он поступит в колледж. Два года – это долго. – Я хочу в пещеру слазить, – сказал Грег вставая и начиная одеваться. – Ты пойдешь? – Да! Конечно! А можно оттуда в воду спрыгнуть! Грег посмотрел на гору, потом на море. – Надевай штаны, умник, кто ж ныряет там, где камни? Навернешься своей глупой балдой. – А мы сможем туда залезть? А что там? А вдруг там много лет назад пираты сложили золото? Или оружие? А может быть там живет кто? – бормотал Майк в свой обычной манере в спину Грега. Ему ужасно нравился этот высокий, худой мальчишка. С ним всегда так интересно. Он, Майк, никогда не разглядел бы ту пещеру. Да ему бы и в голову не пришло сдернуть из лагеря, куда его определила мама, вот так покупаться. А Грег все классно продумал, и место нашел. Майку не обидно, как другим ребятам из их класса, что тот вечно все знает, потому что, если его спросить, он всегда ответит. – Эй, эй, а ты слышал про мужика, что недавно отравился в каком-то ресторане? Как раз фугой. Говорят этот яд самый страшный яд, хуже кураре, Ты знаешь про кураре? Грег остановился и обернулся. Они дошли до скал, теперь предстоял подъем. Он посмотрел на Майка, шлепавшего за ним в не завязанных кроссовках. – Тетродотоксин в сорок раз мощнее кураре. – Чего? – Яд в рыбе так называется. Грег присел, зашнуровывая потуже обувь. Майк намек понял без слов. – В сорок раз? Врешь! – Колдуны Вуду таких рыб сушат, потом трут в порошок. А порошок подмешивают к еде. Кто попробовал… – Становились зомби, да? – Засыпали. Сон такой, как будто человек умер. Летаргия. Его хоронили, понял? Закапывали живого в землю. – Грег старательно изобразил какое именно лицо было у зарытого в землю. – А потом колдун его откапывал и давал другое… средство. Ну, типа лекарство. И человек просыпался и вот тогда-то он и становился зомби… Образ зомби тоже требовал детального изображения. Грег закатил глаза, вытянул руки с растопыренными пальцами и попытался ухватить Майка за шею. Тот заржал, не желая пугаться, чем испортил все дело. Грег закончил историю уже нормальным тоном: – В общем откопанный ничего не помнил, что было и делал то, что скажут. – Тот мужик актер был, – сообщил Майк. – Наверное, его хотели сделать зомби, чтобы играл бесплатно. – Японцы просто так этих рыб едят. Самая ядовитая – это печень. Кто съел, тому хана. А если там что другое – то не умрешь. Если правильно приготовили. – Я бы не стал есть, – сказал Майк. – А ты? – Повар сначала сам пробует. Если не умрет, тогда дают другим. – А ты бы стал ее есть? Она вкусная? – Говорят да. И говорят, что тот, кто ее съел, сначала замирает, как будто умер, а потом оживает. Это интересно. – Нет, съел бы? – допытывался Майк. Ему почему-то стало важным получить ответ на свой вопрос, словно узнав ответ он поймет что-то очень важное о своем приятеле. – Скажи, съел? – Нет. – А почему? – А ты стал бы? – И я нет. – А почему? – Потому что ты не стал бы. – Дурак, – закончил Грег беседу. Склон становился все круче, и лезть вверх все труднее. Но они справлялись довольно ловко. Где подтягиваясь на руках, где пробирались на четвереньках. – Теперь идем вправо, – сказал Грег, когда они забрались на самый верх. Странно, но здесь была еле заметная тропинка. Возможна та пещера не такая уж и необитаемая. Вид с горы был потрясающий: ослепительно белый песок, выгнутая дуга темно синей глади, с извилистыми дорожками морских течений, бесконечное голубое небо. На горизонте причудливыми замками клубились облака. Пели цикады, но кроме этого звука больше не было слышно ничего. Ветер ласкал разгоряченные лица мальчишек. Грег замер на миг, ошеломленный красотой мира, оглянулся на Майка, губы его шевельнулись, как будто он хотел что-то сказать, но он ничего не сказал, только улыбнулся, а Майк удивился тому, что только сейчас заметил, что глаза его приятеля повторяют цвет неба. Они шли по тропинке, и Майк слышал, что Грег что-то напевает сам себе. Пожалуй, если бы сейчас он подкатил к нему с вопросами про девчонок, был шанс получит ответ. И чего он сразу разозлился? Все знают, что они с Рейчел гуляли всю весну вместе. Она сама рассказывала другим девчонкам, что Грег классно целуется… Нет, не то, чтобы он подслушивал у дверей девчачьей палатки, ну вообще-то да, подслушивал, э… подсматривал, пока его не застукал мистер Баркли… Дальше вспоминать было не интересно, потому что его взяли за шкирку, как нашкодившего кота, и пригрозили, что в следующий раз, если поймают на этом деле, засунут в палатку к девчонкам и посторожат дверь, а уж они то, пусть Майк будет уверен, все гляделки ему повыцарапывают… Майк так задумался, что налетел Грегу на спину, когда тот остановился. Оказывается, они дошли до края. – Смотри, – Грег присел на корточки, потом улегся на живот и свесил голову вниз. Там была отвесная скала, метра два, не меньше, и ниже виден вход в пещеру. Причем около пещеры небольшая площадка. И если спрыгнуть отсюда вниз – то, как раз на площадку и попадешь… – А обратно как? – спросил Майк. Вместо ответа Грег повис на руках лицом к скале. Выгнул шею, попытался рассмотреть далеко ли до площадки… Было не очень далеко. Меньше метра. Приземлился он мягко, встал, закинул голову вверх. Ветер растрепал его и без того спутанные волосы. Восхищение на лице Майка его порадовало. Хотя вопрос тот задал правильный. Но раз там была тропа – значит, в пещеру ходят люди. А раз ходят, то и возвращаются. По-другому быть не может. Значит все, что им нужно, это найти выход. И снова легкий привкус опасности закружил ему голову, обдав волной свежести. – Прыгай! Давай! Майк опасливо покосился вниз. Он был ниже ростом, но, в общем-то, если сделать так, как сделал Грег, ничего страшного… только как обратно? Но его вера в то, что Грег знает, что делает, была сильна: он повторил маневр и спустя пять секунд стоял на площадке. Под скалой плескалось море, отсюда было хорошо видны все подводные камни. Нырять не стоило. Пещера была самая настоящая. Темная, большая. Они вошли в ее прохладу, остановились, давая время глазам привыкнуть к полумраку. Грег чувствовал, как сладкий страх обволакивает все его существо - о том, как отсюда выбираться можно будет подумать позже – пока же их ждал неведомый мир. В пещере кто-то бывал. В углу они нашли бухту каната, на выемке в скале, на высоте человеческого роста, несколько свечей и спички. Еще дальше соломенные циновки, следы костра, рыбьи кости. – Это пираты! Верняк! – с горящими от возбуждения глазами, повторял Майк. – Или контрабандисты. Тут если поискать… он побежал в глубь пещеры, потом вернулся, снова убежал… а Грег подумал о том, как по разному устроены люди. Ему тоже было и страшно, и любопытно, но он же не бегал вот так, суетливо кидаясь во все стороны. Может быть, это оттого, что он старше? Или потому, что он уже бродил, и не раз, вот по таким заброшенным местечкам? Но когда он лазил по каменоломне в Египте, он был младше Майка… И был один. – Смотри, смотри, смотри!!!! Тут есть лаз!!! Грег подбежал к истошно орущему Майку. Тот стоял на коленях и тыкал рукой куда-то вниз. Там в полу действительно был лаз. Вот и выход. – Принеси свечку, – скомандовал Грег и Майк тут же унесся с оглушительным топотом, потом вернулся обратно. Грег зажег свечу и опустил руку в лаз. Огонек высветил уходящие в бок стены. Довольно широкий проход – даже взрослый протиснется. – А выходит он в деревне, – поделился мыслью Майк. – Полезли? Грег почесал голову. Снова сунул руку в лаз, наблюдая за огнем. Свечка весло потрескивала. Он затушил огонек пальцами, покачал головой. – Нет, тут нельзя. Там нет выхода. – Почему? – Если бы был выход – свеча бы потухла. Понял? Может быть, ход открывается, только если отлив… Там может быть вода. Нет, нельзя. – А как тогда? Будем ждать отлив? Грег хмыкнул. – Посмотрим, – ответил он неопределенно. Майк, не скрывая разочарования, снова пошел осматривать пещеру. Он провел рукой по стене, пальцы наткнулись на что-то мягкое – он отнял руку от стены и поднес ее к глазам – мерзкая желтая плесень. С отвращением вытер руку о штаны. Пещера ему разонравилась. Никаких сокровищ тут нет и не было. Наверняка рыбаки складывают тут улов, да коротают время, чтобы в деревню лишний раз не мотаться. Он направился к выходу, где стоял Грег. – Пошли обратно? – Пошли… – А как? – Ну, если хочешь, можешь забраться мне на плечи, достанешь до края и залезешь вверх. – А ты как? – А я попробую через те скалы… Майк посмотрел туда, куда показывал Грег. Ну, если осторожно…Шанс пробраться вниз – есть. И шанс неплохой. – Я с тобой, – сказал Майк. – Я сумею. – А что у тебя с рукой? Майк взглянул на левую руку – только сейчас он понял, что стоял и чесал ее. – Да там, какая-то пакость на стене. – Ну, пошли. Грег постоял немного еще, мысленно намечая маршрут – сначала нужно идти лицом к скале – вон по тому выступу, видно было, что там уже ходили. А дальше вниз, по большим валунам. Вполне можно спуститься. Если сорвешься – внизу вода, какая-никакая, а страховка. – Держись за мной, – сказал он Майку. – Не спеши, только. И ступил на тропу. Майк пожалел, что отказался забраться на скалу с плеч друга, сразу же, как сделал первый шаг. Идти было страшно. Майк видел, как ставил ноги Грег – боком; лицом и руками тот прижимался к скале. Майк повторял все его движения. Шаг, еще один. Он тоже так сможет. Он дойдет. Грег же идет? Ну и он дойдет. Вот только рука чешется. Он попытался почесать ее головой, но чуть не потерял равновесие и почувствовал, как холодный пот прошиб спину. Еще шаг. Мир сузился до тропы под ногами. Трус, сказал он сам себе. Подумаешь, чешется. Можно и потерпеть. – Ты как? Грег держал его за руку. Майк был уже не на тропе, а на небольшом уступе, дальше нужно спускаться вниз между больших валунов. Не страшно… Совсем… – Все окей. Я нормально, – сказал Майк, потирая руку. – Не отставай… – Грег повернулся и пошел вниз. Майк, придерживаясь за камни, тоже полез вниз. «Если ему страшно, зачем пошел за мной? Мог бы вылезти наверх, я же предлагал» – раздумывал Грег. – Иди сюда, тут сложнее, – Грег остановился и подождал Майка. Тропинка делала петлю, дальше вниз нужно было спускаться по большому бугристому камню, поросшему серым мхом. Почему Грег кричит на него? Не правильно ставит ноги, что с того? Руками же он держится за камень. Легко: руку вниз, ногу вниз, почесать руку, снова вниз… Секунду Майк повисел на камне, пытаясь нащупать ногами опору, но потом пополз вниз, оставляя пальцами следы во мху. – Аааа! – Майк! Тело мальчика нелепо закувыркалось среди камней и шлепнулось в воду. Онемев, Грег смотрел, как вокруг Майка расплывается розовое облако. – Майк! Вода вытолкнула мальчика, но он не шевелился, лежа лицом вниз. – МАЙК!!! Настоящий страх это тот, что лишает способности дышать, заставляет закрывать глаза. Но закрывай, не закрывай, а сделать можно было только одно. Грег постарался оттолкнуться от скалы ногами как можно сильнее и разжал руки. Секунды свободного падения и хлесткий удар об воду. Он вынырнул, увидел Майка и погреб к нему. Одежда липла к телу и мешала двигаться. Он затряс ногами, в надежде сбросить хотя бы кроссовки, но это не удалось. Он тщательно завязал шнурки. Черт с ними. Вот и Майк. Он перевернул его на спину. Из глубокой ссадины на лбу текла кровь, заливая лицо. Он же еще не успел вдохнуть воду? Прошло всего каких-то пять секунд. Ну, может десять. – Эй, – Грег взял его за подбородок и потряс голову. – Майки? С чего это он упал? Может ему голову напекло? Майк открыл глаза. Сначала он ничего не понял. Вода, встревоженное лицо Грега. Муть перед глазами. Он попытался шевельнуться, чтобы потом сказать, что с ним все в порядке и Грег увидел как распахнулись его глаза. – Что? Что случилось? Тело Майка выгнулось в его руках, он пытался уйти от боли, вцепившейся в него как акула. –Тихо! Грег не знал какие повреждения получил его друг, но ясно было, что дело не ограничилось рассеченным лбом. Он поплыл к берегу, осторожно поддерживая Майка. Скоро под ногами он почувствовал дно. Он встал на ноги, продолжая повторять: – Не шевелись, тише! Грег стоял по пояс в воде, поддерживая Майка. Нужно было определить, что случилось. – Больно, мне больно! – Где болит? – Бок… тут. И нога. – У тебя голова еще разбита. Кровь идет… – Кровь? Майк поднял руку, коснувшись лица, отнял пальцы и в ужасе уставился на окровавленные пальцы. – Это ничего, это царапина, – немного приврал Грег. – Голова не болит, – сообщил Майк. – Дышать больно… – Я тебя вытащу на берег и поглядим. ОК? Ну-ка, пошевели лапами. Ногами пошевели, я сказал! Майк, подчиняясь, сделал несколько движений ступнями, и тут же скривился о боли, в глазах появились слезы. – Больно! Грег подтащил Майка поближе к берегу. Почувствовав руками дно, Майк постарался сесть на песке, потом, отталкиваясь ногами, выбрался из воды повыше. Грег смотрел на него в растерянности. На первый взгляд с ногами все в порядке. Грег припомнил случайно пролистанную брошюрку, из отцовского джипа, на тему как оказать первую помощь при ДТП. Если поврежден позвоночник – шевелиться нельзя, если перелом – то нужна шина, и он даже помнил картинку, где было нарисовано как именно ее накладывать… Но ноги двигаются, отсюда вывод – и с ними, и со спиной у Майка все в порядке… а вот насчет больного бока или что делать с разбитой головой – там не было ничего такого… Он провел рукой по бедру Майка, добрался до колена и мальчик перехватил его руку. Или все-таки перелом? Тогда нужна плоская доска или что-то такое к чему можно было бы привязать ногу… Как назло на глаза не попадалось не единой подходящей вещицы. Потом он вспомнил, что видел, какие-то палки около родника. Он оглянулся на Майка, все еще сидевшего у берега в воде, и побежал к роднику. Плоских досок там не было. Грег наклонился выпить воды, а когда поднял голову в его глазах вспыхнуло торжество – в воде отразился росший рядом тростник. Грег торопливо ополоснул лицо и набросился на беззащитные заросли. Поломать бамбучины оказало делом трудным, и он провозился дольше, чем рассчитывал. Зато когда он бежал на берег к Майку, в руках было четыре ровнехонькие палки, уж одна то подойдет! Майк окончательно выбрался на берег, он сидел на влажном песке, немного кренясь вправо и размазывал по лицу слезы и кровь. – Вот, смотри! – крикнул Грег, смотри, что я нашел! Сейчас перевяжем тебе ногу. Эй! Кровь из ссадины на лбу уже почти не текла. Но вид у Майка был жуткий. – Ты, зачем вылез из воды, дурачок? – Я думал ты ушел… – Совсем обалдел? – Ыыы…. Нееет… – Ну ладно раз вылез, то вылез, давай снимай джинсы, поглядим что там у тебя с коленом. – Зааачем? – губы Майка мелко дрожали. – А ты что тут собрался остаться? Надо выбираться. Он осторожно снял с Майка кроссовки, носки, потом стянул мокрые джинсы. Пока он делал все это, Майк тихонько подвывал, потом уставился на свою ногу: – Я не смогу, идти, не смогу! Грег! Не смогу… – Майк взглянул на песчаный откос, тропку, ведущую в гору. – Не паникуй! Синяк будет, видишь? Ничего страшного… Согни ногу. Содранная кожа была, припухлость тоже, но нога двигалась, так что ничего страшного… – Хотел проехаться на моей шее, да? Нам надо добраться только до моего велика, понял? А там сядешь и я тебя докачу до шоссе в лучшем виде. Поймаем попутку и в больницу. Всего делов-то… – Грег старался говорить уверенно, заметив, что когда он говорит так, его друг вроде бы успокаивается и прекращает реветь. – Я… – Майк попытался вдохнуть поглубже и вскрикнул. Грег решил уложить Майка на спину, но тот вцепился в его руку, не давая это сделать. Грег поднял футболку Майка и прикусил губу. Похоже, проблемы только начинались. Кожа на ребрах натянулась под опухолью, Майк дышал часто, видно было, что глубоко вдохнуть он не может. Если перелом и был – то именно здесь. Грег поднял голову к небу, закрыл глаза. Такой трюк у него получался раньше, нужно только отключиться от окружающего, сосредоточится на той книжке, что он листал год назад, вспомнить какая она была, желтая бумага, черные рисунки… Нужно перевязать туго… на вдохе или на выдохе? Нет… это не помнилось, опасно если задеты легкие, тогда может пойти кровь изо рта… Он взглянул на Майка – такой крови не было… На вдохе или на выдохе? Если на вдохе зафиксировать ребра, тогда когда он выдохнет, повязка станет свободной, и смысла в ней не будет… Вся дальнейшая последовательность действий выстроилась перед его глазами в стройную линию. Оставалась одна малость – сделать это. – Посиди тут. Я сейчас! – сказал он Майку так, словно тот собрался пробежаться до пещеры еще разик. Грег метнулся к своему ранцу, вытряхнул все содержимое на песок. Перочинный нож – вот, что было нужно. Он принялся резать джинсы Майка на ровные полосы. – Ну, давай же, потерпи, слышишь? Две полоски Грег уже пристроил, чуть ли не силой заставляя Майка выдохнуть, когда он накладывал повязку; оставалось еще две, плюс самое хитрое – удержать грубую джинсовую ткань на месте. Пара булавок должны были по его расчетам сделать это, а окончательно закрепить все можно ремнем ранца. Лишняя дырка и все будет отлично. – Дыши реже и не вдыхай глубоко, эй! Майк мешал ему, цепляясь за руки. Темные пятна веснушек выделялись на бледном лице. Грегу было жаль друга, но то, что он делал, было важнее жалости, если он сейчас не закрепит повязку, и она свалится, пока они будут забираться в гору, то будет еще хуже. Он втолковывал это Майку раз за разом, но тот ничего не слышал, кричал и плакал. Наконец дело было сделано. – Пить хочешь? Ладно, не отвечай, знаю, что хочешь. Сейчас принесу. Он долго пил сам, потом набрал воду в маску для плавания, вернулся, дал напиться Майку, сбегал еще раз за водой, протер куском джинсов лицо мальчику. – Ну что, пойдем? Пока он бегал, Майк немного пришел в себя. Повязка уменьшила боль, и он поверил, что не умрет тут, на берегу моря. – Слушай, если хочешь, я могу отнести тебя. Залезешь на спину и мы уйдем. Но будет не так больно, если пойдешь сам. А? Майки? Мы потихоньку… Хорошо? Ну, вставай. Да. Вот так, держись за шею. Давай. На три, ОК? Раз, два.... Тихо, тихо… Знаю, что больно. По другому никак, Майки, слышишь? Ну, давай, давай двигай ногами. Ноги-то целые у тебя… Давай, раз… Мы осторожно. Вот поднимемся немного, а там сядешь на велик и поедем…. Оглянуться не успеешь, как доберемся… Позвоним из больницы домой. Я позвоню. Мама сообщит в лагерь… Ну и влетит нам… верно? Майк либо стонал, либо отвечал невпопад, но главное – шел. Они медленно поднимались по песку, потом по каменистой тропке. Раз пять они садились отдыхать и уговорить Майка встать, каждый раз было проблемой… – Садись сюда, вот так, молодец. Грег привалил Майка спиной к камню. Потянулся. – Я сейчас прикачу велик. Отсюда поедем. Понял? Все, ты дошел. – Грег… ты вернешься? – Ну, ты и свинья! Ты бы меня бросил? А? Майк помотал головой. – Ну вот, и я не брошу. Сиди и жди. Себя Майку было жаль ужасно. Ну почему день, начавшийся так чудесно, превратился в кошмар? Дышать было очень больно, он следовал совету Грега – вдыхал как можно реже и меньше, но тогда начинала кружиться голова и в ушах шумело. Ему хотелось ударить своего мучителя чем-нибудь тяжелым, особенно, когда тот заставлял еще снова и снова вставать и идти дальше, Майк хотел сказать, чтобы тот сам попробовал вот так вот идти, когда все болит, и бок и коленка, что если бы они не полезли смотреть пещеру, ничего бы и не было, что это Грег виноват, что он вот так свалился… но на слова воздуха и вовсе не было. Он чувствовал каждый удар своего сердца, отражавшийся болью в сломанных ребрах, как будто кто-то стучал молотком у него в боку: тук-тук-тук и стук этот все убыстрялся и убыстрялся. Кусты зашевелились, это вернулся Грег, ведя велик. Майк сидел на раме, одной рукой держась за бок, а второй за в него, Грега. Ему давно хотелось сказать, чтобы он не держался так сильно, что из-за этого он толком не видит, куда ведет руль, но главное Майк молчал, а расстояние до шоссе сокращалось. Одежда Грега давно высохла, только кроссовки все еще были влажные, наверняка он перепачкан с ног до головы, и пусть, все равно, любая машина остановится, не могут же они проехать мимо двух детей нуждающихся в помощи, это сразу будет видно… вот только доберутся до шоссе… – Эй… Хватка Майка на его шее ослабла, тело безвольно качнулось. Он что заснул? Или… потерял сознание? Грег взял его на руки. Осталось не много… Совсем не много… Он был сильный парень для своих четырнадцати, но далеко ему Майка вот так не унести. Грег прошел немного вперед по тропинке, потом опустил Майка на землю, сел рядом, положил голову на колени. Они дойдут. Все будет хорошо. С Майком все будет хорошо. Скрыть все это конечно не удастся, папаша взбеленится, лучше даже не думать, что он ему устроит, но это ерунда, главное, что у Майка не сломано ничего важного, а ребра и коленка заживут. Он посмотрел на своего друга, лицо его было влажным от пота, голубая жилка билась на шее. Грег подул ему в лицо, подождал немного, потом не сильно пошлепал по щекам. Ресницы Майка дрогнули и мальчик открыл глаза. – Мы почти пришли. Сейчас поедем в больницу. Слышишь? Они стояли на шоссе уже минут сорок. Точнее стоял Грег, махая руками каждой проезжающей машине, а Майк сидел, прислонившись спиной к бетонному ограждению. Кто-то сигналил ему в ответ, кто-то показывал кулак, кто еще что похуже, но ни одна машина не спешила скинуть скорость и съехать… Болван! – мысленно обругал себя Грег… Он начал голосовать сразу же, как они вышли к шоссе – но здесь нельзя останавливаться, наверное, поэтому тут никто и не тормозит – им надо проехать вперед, там, где есть съезд с трассы. Отец говорил, что окинавцы их терпеть не могут. Слушать про это – скука смертная, Грег всегда старался улизнуть, когда взрослые начинали свои бесконечные разговоры: про договор безопасности, про административное соглашение, про юрисдикцию, обеспечение безопасности Японии, стабильность и прочую фигню, никоим образом не касающуюся его лично. До сегодняшнего дня. – Эй… – он снова замахал, но красная тойота проехала мимо, он потер лицо руками: ну и вляпались же они… Он отнял руки от лица и увидел, как, только что проехавшая мимо машина, двигается задним ходом к нему. Грег бросился вперед. За рулем оказалась пухленькая японка средних лет. И тут Грег похолодел. Он вспомнил, что не знает по-японски ни слова. – Пожалуйста, – заговорил он, коверкая родной язык. – Помощь. Пожалуйста. Больница. Врач. Мой друг нужен врач. – Что? – переспросила женщина на английском. – Что ты говоришь? Не понимаю. Ты кто? – Ой, простите, мэм, – дар речи вернулся к мальчику мгновенно – пожалуйста, мой друг, он сломал ребра, нам нужно в больницу, – Грег махнул рукой в сторону Майка. – Ближайшая больница в Ишикаве, а я еду в Ямаду. – Пожалуйста! Мисс, я голосую тут уже час, никто не останавливается, ему совсем плохо, легкое может быть задето, он умрет без врача, пожалуйста, помогите! Женщина нерешительно взглянула назад, потом вздохнула. Она подогнала машину к Майку, вышла, присела около мальчика на корточки. – Похоже, ты все сделал правильно. – Вы врач, мэм? Женщина покачала головой. Она достала из багажника большой плед, постелила на переднее сиденье. Грег пытался помочь ей поднять Майка, но женщина легко справилась сама. – Грег, Грег, ты где? – бормотал Майк. – Не бросай меня, Грег… Пожалуйста. – Давно он поранился? Спросила женщина, заворачивая Майка в плед. – Не знаю. Наверное, да. – Грег попытался сконцентрироваться. – Четыре часа назад. – Забирайся. Салон машины был из бежевой замши, и Грег заметил сожаление в глазах женщины при виде его грязной одежды. Он постарался отряхнуться поосновательней, взглянул с тоской на свой велик. Но он то в машину бы точно не влез, даже если бы женщине и пришла в голову мысль взять его с собой. – Извините, – еще раз сказал Грег. Мне очень жаль, что мы доставили вам столько хлопот. Я понимаю, что нас тут не любят, спасибо вам большое. Арригато. Грег мысленно пообещал себе выучить к этому слову еще пятьдесят других в самое ближайшее время. Губы женщины тронула улыбка. – Ты с какой базы? – спросила она. – Кэмп Хансен. – Я тоже вас не люблю. Но… Грег решил, что он вполне может обуздать любопытство и не спрашивать, что же заставило японку остановить машину и помочь им. Но она ответила ему и так: – У меня два таких же … она запнулась на слове… потом сказала - мальчика. Да. Двое мальчиков, которые делают что хотят, не думая о том, что будет. Очень плохо. До поворота на Ишикаву судя по указателю, было девять километров. Майк иногда кашлял, иногда стонал. Женщина поглядывала на него, Грег не мог понять, о чем она думает – злится, что решила отвезти их, или беспокоится насчет Майка. А может боится, что тот ей перемажет машину кровью. Грег сидел тихо. Кто знает, что придет в голову этой японке. Возьмет и высадит, ляпни он, что не так. Отец все время твердит, что он Грег, сначала говорит, потом думает. Хотелось есть. Вспомнился вечер, что был два месяца назад. Грег подрался в школе, подумаешь, большое дело, пришел домой поздно, мать уже накрывала к ужину. – Как дела? – Порядок! Он не получил ни одного удара по лицу и имел все шансы сохранить мелкое недоразумение в тайне. Ха. – Врешь, – сказала мать. – Вру, – легко согласился он. – Потом расскажешь. Не опоздай, – шепнула она, прижала его к себе, чмокнула в щеку. На душе стало светло. Он забежал в комнату, бросил сумку с книгам в угол. Хотел переодеться, но в голове зазвучала мелодия, радостная и легкая… Грег подошел к пианино, начал наигрывать ее стоя, потом взглянул на часы – восемнадцать тридцать семь. Ужин в семь, он успеет… Музыка, особенна та, что сочинял он сам, зачаровывала его. Все, что нельзя было сказать словами, он говорил ею, чувствуя себя при таких откровениях в полной безопасности – ведь никто и никогда не поймет, что именно говорит его музыка. Очнулся он без одной минуты семь. Черт, черт, опять… Захлопнул крышку пианино, и тут же прозвучал бой часов. Грег выкатился на лестницу, была еще слабая надежда, что отец только зашел в комнату, что они не сидят за столом и не ждут его. Упс. Он подошел к столу и сделал вид, что ничего не произошло. Какая-то минута. Это смешно. – Ты красиво играл, Грег, – сказала мама. – Он опоздал, – ответил отец. И повторил для особо тупых, то есть для него – вы опоздали на ужин, молодой человек. Опять. – Но вы же еще не начали есть, – возразил Грег. Обычно он не унижался до объяснений или просьб, но он был голоден, а пахло так вкусно: и рис, и мясо, и салат, и свежие булочки. – Мы разговаривали на эту тему много раз, сын, – наставительно произнес отец. – Ты обещал. – Джон… – Он обещал, ведь так? – отец говорил спокойно, но в этом спокойствии было столько холодной уверенности в том, что это мужской разговор, что он, Грег сыграет по установленным правилам и раз обещал и нарушил слово, то не будет канючить и поведет себя достойно… И раз обещал уважать время и не опаздывать… Он и не опоздал. Почти совсем. – Да сэр, – ответил Грег, старясь, чтобы голос не дрожал. – Извините. Он развернулся и побрел назад по лестнице в свою комнату. – Это для его же блага, Близ, как ты не можешь понять… Музыка обманула его. Поманила и оставила без ужина. Обидно. Грег растянулся на кровати, прямо на покрывале, что тоже строжайше запрещалось. Но пока они там едят, сюда никто не сунется. Можно подумать ему, Грегу, хотелось сидеть там за столом и слушать про дела в штабе, про карты, можно подумать, что отец спросил бы его, как у него в школе… В десять пришла мама, пожелать ему спокойной ночи и принести пару булочек с сыром. Они сидели молча, рядом на кровати, он торопливо жевал, а она гладила его по голове… – Ты не должен обижаться, Грег. Он хороший человек, но он другой. Так бывает. Он желает тебе добра. Поверь. – Угу, пробормотал Грег. – Спасибо, мам. Грег в машине зло протер рукой глаза. Ха! Не хватало еще тут заплакать из-за того, что было много недель назад. Просто есть хочется. – Приехали. Вылезай. Машина остановилась на больничной парковке. Грег потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. Казалось самое главное – добраться до больницы. Он это сделал. Но теперь… Нужно ли тут платить? Есть ли здесь телефон? У него с собой долларов десять, не больше. Как он объяснит врачу, что случилось? – Мисс, можно вас попросить… – Нет. Я не могу больше задерживаться. Забирай своего друга и вперед. Я опаздываю. У меня важное дело. Японка взглянула на часы. – Давай-давай. Грег обежал машину, раскрыл дверь. – Майк? Давай приятель, мы уже в больнице. Вставай. Грег обнял Майка, помогая вылезти тому из машины, и удивился: тело Майка горело. Они все еще стояли в центре парковки, а красная машина уже развернулась и уехала. Грег закинул руку Майка себе на шею. Все будет хорошо. Они почти добрались до места. Солнце начало клонится к закату, и светило как раз Грегу в лицо. Так светило, что он толком не мог понять, где здесь вход, а где выход. Здание больницы было длинное, двухэтажное. Грег двинулся к дверям. Майк шел как во сне. Он уже не мог ни кричать, ни плакать. Грег толкнул дверь, она открывалась в бок, он протиснулся в помещение. Кондиционеров тут не было, та же жара, что на улице. Какой-то мужчина, придержал дверь, пока они перебирались через порог. В зале ожидания стояли стулья и лежали циновки на полу. Кто-то сидел, кто-то лежал, людей было довольно много. Очередь? О, черт, Майк уже совсем не может ждать… Вон там телефон… если Майк начнет кричать, может быть на них обратят внимание? Или надо… Грег направился к ближайшему стулу и усадил на него Майка. Потом оглянулся и встретился взглядом с человеком стоящим у двери. Тот внимательно смотрел на них обоих. Грег осмотрелся еще раз – в центре стойка, там сидели две девушки. Губы у них были одинакового сочного вишневого цвета. Намазюкались одной помадой, – решил Грег. Он подошел к стойке, положил на нее голову, выжидая, пока одна из сидящих не посмотрит на него. – Здравствуйте. Пожалуйста, помогите. Это-то они должны понять. Это все поймут… Он обернулся к стульям показал рукой на Майка. – Плохо. Совсем плохо. Пожалуйста. Помогите. Девушка встала, глянула туда, куда показывал Грег. Потом села, что-то сказала своей соседке. Они поговорили между собой немного. Девушка вышла из-за стойки, подошла к Майку. Посмотрела, передернула плечами, вернулась к себе за стойку, снова поговорила с товаркой. Грег переминался с ноги на ногу. Неужели придется тут орать и вообще привлекать к себе внимание? Не могут же они вот так наплевать на пациента? Он уже смирился с неизбежным скандалом, когда девушка подняла телефонную трубку и начала что-то снова говорить. Грег уловил повторяющиеся фразы. Похоже дело сдвинулось с мертвой точки. Вскоре к ним подошел молодой мужчина, сказал что-то по-японски. Грег развел руками: – Не понимаю. Майк застонал и сполз со стула. Мужчина повернулся к стойке, крикнул что-то женщинам. Одна из них снова взялась за телефон. Грегу хотелось завыть. Все было совсем не так, как показывают по телевизору. Хоть бы пульс пощупали или что-нибудь еще сделали – думал он, но молчал. По крайней мере – с ними занимаются. Минут десять спустя, подкатили каталку и мужчина положил на нее Майка. Тот внезапно открыл глаза – в них был страх. Его взгляд заметался, остановился на Греге. – Ты в больнице, – сказал Грег спокойно. – Сейчас тебе помогут. Майк схватил Грега за руку, сжал ее так, что стало больно. Мужчина покатил каталку, а Грег пошел следом. Если было бы нельзя идти – его бы остановили, а раз не остановили, то идти можно. Жаль было оставлять Майка и было любопытно узнать, что они будут делать с ним. Втроем они прошествовали через длинный коридор, но у дверей одной из комнат, Мужчина решительно разнял руки мальчиков, сказал что-то и вкатил каталку в дверь. Послышался плач Майка, потом мерзкие звуки. Отрывистая японская речь. Грег запомнил дверь и вернулся обратно в холл. Теперь телефон. Ага… но деньги, которые следовало туда кидать, были не американские банкноты. Он опять пошел к стойке, положил на нее два доллара и сказал: – Пожалуйста, позвонить. Телефон. Позвонить. Японка смотрела на него, не понимая, что ему надо. Он оглядел холл в надежде найти кого-то кто говорит на английском. Вахтер у входа все так же смотрел на него, хитро улыбаясь. Потом показал глазами в угол. Грег присмотрелся – там под стулом лежала монета. Секунду спустя она была уже у него в руках. А еще спустя пару секунд – исчезла в недрах телефонного аппарата. Гудок. Раз, другой, третий. – Мам? Мам, это я. Тут случилось кое-что… Грега не было, а эта пытка, казалось не кончиться никогда. Какие-то люди снимали с его бока повязку, щупали ребра, вертели, цокали языками. Майк заскулил, увидев шприц, но доктор что-то рыкнул ему, да так строго, что слезы высохли на глазах, а доктор воткнул иголку ему в ребра. А потом боль ушла. Майк даже засмеялся. Как хорошо. Почему они не смеются? Почему оттягивают ему веки, заглядывают в глаза? Почему спорят о чем-то, уходят, возвращаются? Его обтирают губкой, что-то делают с его лбом, там жжет, Майк хочет крикнуть, теперь он сможет, когда повязки нет, можно вдохнуть полной грудью, уже не больно, по почему он не может? И почему он все время кашляет? Почему кружится голова? Уходивший человек вернулся, сказал что-то другим, те посовещались еще немного и снова послали пришедшего куда-то еще… – … скажи маме Майка, что случилось… Да, буду ждать… Японец, что увез Майка тыкал в него пальцем и что-то говорил. Добавив к обещанию выучить пятьдесят слов, еще сотню, Грег пошел в коридор, к ждущему его человеку. Врач спрашивал его о чем-то. Это было понятно. Грег заволновался: может быть, Майку стало хуже? Может быть, им нужно узнать что-то важное? Японец прошел мимо него к стойке, что-то сказал девушкам, те захихикали, потом одна из них опять взялась за телефон. Мужчина кинул на Грега недовольный взгляд и пошел по коридору. Грег двинулся было за ним, но девушки позвали его обратно. Грег чувствовал себя дураком. Он взглянул в сторону входа, но тот японец, что показал ему монетку, похоже решил вздремнуть. Стоял, прикрыв глаза, набрякшими веками. Грег хотел было пойти за врачом, но девушки ему снова жестами велели оставаться на месте. Немного погодя, в дверь больницы протиснулась девочка лет шести на вид, никак не старше. Она подошла к стойке, девушки, заговорили с ней, показывая на Грега рукой. Малявка кивнула и обратилась к мальчику. – Привет, я Мэй, – сказала она со смешным акцентом. Потом прижала ладошки друг к другу и поклонилась ему. Темные, блестящие волосы девочки, подстриженные в каре, качнулись, почти скрыв лицо. Потом она подняла голову и сообщила: – Я учусь в школе и могу говорить на английском. Немножко. «Я тоже учусь в школе, – ответил Грег про себя, – но не знаю японского». – Спроси как дела у моего друга, с ним все окей? – Дела не окей. Доктор Кабира сказал, что он не может дышать. Нужно делать укол. Ты должен сказать, что можно делать укол. Грег пожал плечами: – Ну раз надо, то делайте. Девочка повернулась к стойке и быстро-быстро заговорила по-японски. Выслушала ответ, потом взглянула на Грега. – И еще доктор Кабира сказал, что печень плохая-плохая, Надо знать, что вы ели. – Ничего мы не ели… Бутерброд съели. Так это давно было. Еще в обед. Все это уже сильно Грегу надоело. Что это за врач, если спрашивает можно ли делать укол? Врачи сами должны знать, когда надо делать укол, а когда нет. Так спрашивают если что-то серьезное… Может он не понял девчонку или… Додумать Грег не успел. Снова из коридора появился молодой врач, увидел девочку и Грега, сказал что-то и ушел обратно. – Идти надо. Пойдем. Быстро. Они побежали по коридору. Когда они зашли в процедурную, а это была она, без сомнения, девочка сразу что-то сказала. Другой человек, не Кабира, кивнул и взял со стола большой шприц. Игла на его конце была совсем не похожа на обычные иглы для уколов. Пока Грег пытался сообразить, что тут вообще происходит, Врач воткнул эту иглу, которой и иглой то назвать нельзя, в бок Майка. – Что они делают? – спросил он у девочки. – Хотят, чтобы кровь ушла. Будет дышать, – пояснила она. – А ты откуда знаешь? – Мой дядя – врач, – сообщила Мэй гордо. – Доктор Кабира спрашивал можно делать укол или нет. Ты забыл? «Не укол, а прокол», – хотелось сказать Гергу и назвать малолетку дурой, но он сдержался. Потому что никакого другого переводчика в ближайшей округе нет и не предвидится. Что-то не так, происходит что-то не то. Девочка заговорила по-японски, потом пояснила Грегу. – Сказала, что вы не ели. Очень давно. Врачи вытащили иглу из Майка, и вновь ввели ее уже в другое место. Но результата никакого не было. По крайней мере заметного. Майк не перестал кашлять, и шприц был пуст. – Говорят что кость не задела легкие. Что-то другое мешает дышать. – Грег, Грег, хочу домой… Грег подошел к Майку поближе, ожидая, что его немедленно выставят вон. Но врачи переговаривались между собой и не обращали на него внимания. – Тебе больно? – спросил Грег. – Нет. Хочу домой. – Я позвонил маме. Она скажет твоей. Скоро нас заберут отсюда. Ты потерпи. Майк поднял голову и посмотрел на Грега. Белки глаз Майка были странного, неестественного желтого цвета. Он с трудом дышал, заходясь в кашле поминутно. Грег взял его за руку – горячую, влажную. – Эй, Мэй, спроси врачей, может быть, он простыл? Простуда. Грипп. Кашель и жар. Спроси. Девочка хмыкнула, но сказала что-то по-японски. Врач сверкнул глазами, заругался. Потом они опять заспорили, вернулись к Майку, оттеснив Грега, стали щупать его, стукать и слушать… Звякали инструменты, два врача переговаривались между собой отрывисто и быстро. Интонация менялась то на вопросительную, то на утверждающую, то сменялась растерянностью и проклятиями. Последних, становилось все больше и больше. В какой-то миг Грег увидел руку Майка бессильно свесившуюся с кушетки, ногти на ней отливали голубым. В следующий раз, когда они отошли от Майка, Грег увидел, что они вставили мальчику в горло трубку, дышать тот стал лучше, синева с ногтей исчезла. Грега замутило. От голода, от того что он видел, от больничных запахов и страха. Ему казалось, что стоит только добраться до больницы и все будет в порядке. Но в порядке ничего не было. И кто знает, будет ли. Пожилой врач устало разогнул спину, скользнул хмурым взглядом по Грегу и Мэй и что-то сказал, помогавшей ему девушке. – Что он говорит? Что с Майком? – Он не знает. Сказал позвать могильщика, – сказала Мэй. – Что? Могильщика? Он что, умирает? Мэй качнула головой. – Нет. Чтобы не умер, сказал позвать могильщика. Бред какой-то. Тошнота немного отступила, и Грег закрыл глаза. Деверь открылась, в нее вошла девушка, а за ней японец, стоявший у входа. Лицо его было спокойным, отстраненным. Молодой врач смотрел на него насторожено, старший же сначала что-то долго говорил прибывшему, кривя презрительно губы, а потом отошел от Майка, показав на мальчика рукой. Японец, Грег мысленно продолжал называть его «вахтером», подошел к Майку, осмотрел его, заглянул в глаза, наклонился и понюхал волосы. Потом обернулся к Грегу, что-то сказал. Грег беспомощно посмотрел на Мэй. – Спрашивает, вы купались? – Что? – В море купались? Кто-нибудь кусал его? – Нет. То есть… Подожди… – в голове Грега замелькали события этого дня. – Где вы были? – Я не знаю, как деревня называется. Кажется Акама. Там залив. Мы плавали… Медуза? Грег похолодел… – Я кинул в него медузу, но… Японец подошел к Грегу, бесцеремонно осмотрел его руки, Грег заметил, что ладони японца были все в мозолях, он явно занимался грубым физическим трудом. Что вообще здесь происходит? Кто это и что он тут делает? – Что еще? – перевела Мэй, когда вахтер что-то отрывисто рявкнул. – Что вы делали? Расскажи, что делали. – Какая разница, что мы делали! Он упал! – не выдержал Грег. – Упал со скалы в море – вот что с ним случилось, а вы не можете ему помочь, что вы за врачи, – тихо добавил он. Вот. То самое, что отец говорит – стоит ему начать что-то говорить, и он обязательно скажет то, что не надо. – Говори, что делал, – повторила Мэй, – если хочешь помочь, или уходи. Он почесала свой нос и добавила: – Я не говорила, то, что ты говорил про врачей. – Ну, мы приехали в залив, – начал Грег. – Я приехал, Майк пришел. Там лагерь недалеко. Искупались. Долго купались. Потом поели. У меня были с собой бутерброды, воды попили. Нет, сначала попили воды, потом поели. – Ты ел? – перевела Мэй очередной возглас вахтера. – Да… Э… Со мной все в порядке, – сообщил Грег, наконец догадавшись к чему все эти вопросы. Похоже с Майком случилось что-то еще, кроме падения, но… что? – Потом полезли на гору, поглядеть пещеру… Вахтер продолжал осматривать Майка. Спросил что-то, Мэй перевела его слова: – Что это? Грег подошел ближе – у Майка были два параллельных пореза – на ребре ладони, от мизинца до запястья. И что? Наверняка порезался ракушками, у него тоже такие были и на руках и на ногах. Эка невидаль. Вахтер поднял руку Майка так, чтобы на порезы падал свет. Действительно странно – кожа чуть вздулась, покраснела, так, словно ее долго и упорно чесали. – Он в пещере нашел какую-то плесень, – быстро сказал Грег. – Задел рукой. Да! Он говорил. Может быть, Майк и сверзился вниз, потому что ему приспичило почесать руку в очередной раз? – Давай, переводи, что ты? – Грег кивнул Мэй. – Плесень, – повторила она незнакомое слово. – Что это? – Плесень… Грибок. Склизкое. Фу, пахнет, – старался Грег донести до переводчицы свою мысль. – На стене. Плесень. – Грег попытался изобразить жестами что-то склизкое и вонючее, но не был уверен в том, что его понимают. Оказалось, что понимают: когда Мэй перевела все, что он сказал, повторяя его ужимки, вахтер спросил его, опять же через девочку: – Какой цвет? – Желтая. Вроде бы… Вахтер хмыкнул удовлетворенно и сказал что-то двум врачам. Те выслушали молча, потом сами по очереди осмотрели руку мальчика. Переглянулись, как показалось Грегу смущенно, сказали что-то девушке. Та вышла, следом за ней вышел и вахтер. – Что они говорят? – Яд. Твоя пле-сень – она ехидно выделила интонацией слова – яд. – Спроси, он поправится? Мэй спросила. Врач глянул на них, ответил что-то, и жестом отправил их в коридор. – Сказал, что да. Еще сказал, что ты тут не нужен, иди, отдохни. Забавно. А по интонации Грег готов был поклясться, что ему предложили выместись из больницы и больше там не показываться во веки вечные. Они вышли в холл. Очередь из пациентов поредела, вахтер все так же стоял у двери, через которую то и дело сновали люди. Грег видел возникающую на их лицах неприязнь, презрение, возникавшие всякий раз, когда они смотрели на него. Это казалось ему несправедливым. Ведь если бы вахтер не посмотрел на Майка… – Я хочу сказать ему спасибо, – сообщил Грег Мэй. Переведешь? – Кому? – Тому мужчине, – Грег показал на вахтера. – Зачем? Он буракумин. – Кто? – Бу-ра-ку-мин, – по слогам проговорила Мэй. – Копатель могил. – Я думал он врач. Те два врача слушали его. – Он умный. Много знает. Но он – буракумин. – И что? Что с того? Это имя? Мэй скорчила гримаску. – Буракумин – это копатель могил. Он убирает мусор. Буракумин. Никто. Грег подошел к вахтеру, рассматривая его внимательней. Было не понять сколько тому лет. Не старый, но и не молодой. Какой-то усталый, худой. Верхние веки опухшие, глаз почти не видно. Шрам на щеке. Бедная одежда. Грега поразило выражение его лица. Смиренное, отрешенное, такое словно он не стоял здесь, придерживая дверь, сновавшим мимо него людям, а был где-то далеко-далеко, в своем мире, в том, где никто не смотрит на него как на мусор, не кривит губы, не старается отстраниться и проскочить мимо побыстрее. – Спасибо, – сказал Грег, подходя ближе, – Арригато. Грегу хотелось коснуться его, выразить благодарность не только словами, но и жестом, однако он понимал, что подобные порывы уместны не всегда. Ему было неловко за тех врачей, что позвали вахтера когда были в тупике, а потом даже не сказав спасибо, отослали обратно. Японец приоткрыл глаза. Взгляд у него был пронзительный. Быстрый, ищущий. По лицу пробежала усмешка. Грегу показалось, что в ней есть что-то снисходительное по отношению к нему, и презрительное к остальным. – Спроси, как его зовут. Мэй стояла надув губы. Потом покачала головой и показала и Грегу, и вахтеру язык. Грег опешил – девчонка казалась разумной, он никак не ждал от нее такой идиотской выходки. – Арригато. Арригато, – повторил мальчик. – Извините… Двери отъехали в сторону и в холл вошла женщина, при виде которой Грег просиял: – Мам… Он кинулся к ней, но тут же остановился, увидев входящего отца. Постарался придать лицу спокойное, достойное выражение, подобающее сыну офицера ВМС. За отцом шли еще двое – женщину Грег знал, это была мать Майка Мэгган О`Райли и пожилой человек в форме. Близ Хаус осталась с сыном, а делегация из взрослых пошла общаться с врачами. Наверное, пожилой – это переводчик, решил Грег. Он поискал глазами Мэй, надеясь сказать и ей спасибо за помощь, но девочки уже нигде не было. Грегу хотелось, рассказать про буракумина, но кому? Разговаривать особо было некогда. Минут пять спустя отец вернулся, кивнул жене и сыну и они вышли на улицу. Там уже смеркалось, и их ждал армейский джип. Близ и Грег сели сзади, Джон на переднее сидение. Водитель включил фары, вырулил со стоянки на дорогу. Мать, заметив исцарапанные руки Грега, взяла его ладони в свои руки. – Прямо боевые раны. – Что с Майком, пап? – спросил Грег. – Что сказали врачи? – Множественный перелом ребер и отравление афлатоксином. Лечение начали во время, он поправится. – Хорошо, – сказал Грег. Это хорошо. – Да, – подтвердил отец. – Очень хорошо. Дальше ехали молча и Грег даже задремал в машине. Но день был еще не закончен. Машина уехала, они вошли в свой дом. Зажегся свет. В гостиной виднелись следы быстрых сборов: разбросанные вещи, на кухонном столе лежал кусок сырого мяса. Грег сунулся было к холодильнику, но отец перехватил его руку. – Марш наверх. Есть разговор. Есть, конечно, хотелось, но если отец думает, что он начнет просить еду – сильно ошибается. Пора бы это запомнить. Грег быстро поднялся по лестнице в свою комнату, а Джон Хаус зашел следом. – Ты можешь что-то внятное сказать в свое оправдание? Грег молчал. Ответ был не нужен. Все что от него требовалось – это молчать и слушать. Вставляя однообразные: «да, сэр», «нет, сэр». А мать жарит омлет. Хороший такой омлет, с луком и маслом. Он улыбнулся, переводя взгляд в потолок, потом замер, потому что отец тоже молчал. Грег взглянул на его лицо – злое. – Чему-то улыбаешься? Что тебя развеселило? Отвечай! – Я… нет, я думал о другом. – Думал о другом? Ты что не понимаешь, что по твоей милости Майкл чуть не лишился жизни? Что его мать, и так вдова, чуть не потеряла сына? – Из-за меня? – переспросил Грег. Неожиданное обвинение заставило его открыть рот. – Я что ли его толкнул? Он сам упал! – Не прикидывайся идиотом! – заорал отец. – Это же ты подбил его на авантюру, ты – старше, ты должен понимать, что подобные игрища никогда ни к чему хорошему не приводят! – Но я же не знал, пап! Откуда я мог знать, что все вот так выйдет? Мы хотели хорошенько покупаться. Время провести… ну… поиграть… – Поиграть? Тебе что, десять лет? Ну ты у меня получишь, что заработал! Снимай штаны, быстро! Грег отступил на шаг к окну, в растерянности глядя на то, как Джон Хаус вытаскивает ремень из свои брюк. Ошибиться в его намерениях было невозможно, хотя до этого он почти никогда не бил его. Оставить без ужина, накричать, выгнать спать во двор, стукнуть по шее – это запросто, но вот так, ремнем… – Оглох? Быстро я сказал! – Ты шутишь? Мне четырнадцать! Я… Джон Хаус схватил своего сына за плечо и швырнул на кровать. – Четырнадцать? Неужели? Если ты ведешь себя как малолетний болван, все что ты заслужил – это вот это! Грег боролся молча, не в состоянии поверить, что все, что происходит, происходит на самом деле. Что отец его утыкает лицом в подушку, что ему выворачивают за спину руку, что с него сдирают джинсы, что в его тело впечатывается отцовский ремень. Ярость, сознание своей беспомощности, боль от жгучих ударов – вот и все что осталось в этом мире. В этом доме. В его жизни. – Джон! Что ты делаешь?! Последний, со всей силы, удар, рука отца развернула его, он увидел перекошенные лицо. Лицо гримасничало – так, как будто отец хотел что-то сказать ему или ударить еще разок, потом отдалилось – Джон Хаус прошагал мимо жены к двери. Грег судорожно натягивал джинсы. Голову поднять он не смел. Он знал, что увидит в глазах матери – страх и жалость. Грудь сдавило, он почти не мог дышать, слезы рвались наружу, он не мог больше выносить напряжение всего этого долгого дня, дорогу, больницу и этот дикий, невыносимый стыд… Миг спустя он рыдал у матери на коленях, всхлипывая и желая только одного, чтобы она не отпускала его, чтобы ее губы целовали его. – Тихо, тихо, милый. Все пройдет. Сейчас все пройдет. Тише… Ее рука ласково перебирала кудрявые волосы сына, так же, как много лет назад, когда Грег был совсем малышом. Тогда стоило подуть в его легкие светлые волосы, поцеловать в макушку и он успокаивался. Замирал у нее на руках, понимая, что здесь самое безопасное место, на ее руках никто и никогда не причинит ему вреда, что материнские руки защитят его от всего зла, что есть в этом мире. А потом он вырос, быстро, так и не дождавшись такой же ласки от отца, и не получив доверия и уважения, признания того, что он уже не ребенок. Потом та ужасная ссора, отчуждение и холодное молчание, что поселились в их доме. Непереносимое молчание для двенадцатилетнего мальчишки. Она вложила в тот холод и отчуждение свою долю, именно ею упрекал его отец; сына, посмевшего усомнится в его отцовстве. «Ты, заявляешь, что твоя мать шлюха?» И прочие грязные слова, значения которых он и не понял тогда, хотя нет, вряд ли, скорее всего понял, он слишком много и слишком рано стал понимать. – Шшш, Грег, ты молодец, ты помог Майку. Я знаю, родной, что ты не хотел, не подумал. Не сердись на отца, у него случилось кое-что на базе… – Ненавижу, – прошептал Грег. – Что там с тобой, ну-ка дай посмотреть, сильно он тебя? Нет, денек сегодня, конечно, вшивый, но не до такой степени, чтобы позволить матери рассматривать собственную задницу. Близ почувствовала, как напряглись его плечи. Еще пара секунд и Грег оскорблено оторвался от ее колен. – Один пехотинец на базе ушел в самоволку и изна… м… обидел местную девушку. Вся база целый день на ушах. А тут ты тоже… сбежал в самоволку. Он сорвался, понимаешь? Так бывает… – она притянула го к себе. Грег прерывисто вздохнул, потом повторил: – Я его ненавижу. Да это было именно это чувство – испепеляющее и разрушающее. – Ну полно. Все уже. Иди, умойся, я принесу тебе поесть. Хорошо? Она встала, коснулась сына губами и вышла, стараясь не заплакать при нем. Когда Грег проснулся на стуле у его кровати стоял поднос с молоком и мамиными булочками, накрытыми стеклянной крышкой, чтобы не засохли. Он не помнил как заснул, ожидая обещанный ужин, провалился в темный и душный сон. Грег потянулся за булочкой и тут же зашипел от боли. Снова накатил стыд. Он встал, морщась, подошел к окну. Солнце стояло высоко, уже часов одиннадцать. Отца, конечно, нет дома, это хорошо. Он умылся, избегая смотреть на себя в зеркало, натянул чистую одежду. В доме никого не было. Ухватив яблоко, вышел во двор. Никого. Красота. В другое время он нашел бы чем заняться, но настроения не было. Послонявшись по двору, Грег вернулся в дом. … Отравление афлатоксином. Смертельно опасный яд, относящийся к классу поликетидов. А это что за дрянь? Грег взял другой справочник. …Вторичные метаболиты, образующиеся в клетках бактерий, грибов, животных и растений. Отличительной особенностью поликетидов является их специфический биосинтез, который осуществляется сложноорганизованными ферментами поликетидсинтазами… Полный зашибись. …Афлатоксины избирательно поражают печень и ингибируют синтез белка. Уже через несколько часов после введения афлатоксинов отмечаются структурные нарушения в гепатоцитах: дегрануляция шероховатого и пролиферация гладкого эндоплазматического ретикулума; появление множества миелиноподобных фигур и вторичных лизосом… Неужели есть люди, которые понимают, что здесь написано? … Производящие токсин грибы – аспергиллы сселяться на зернах с высоким содержанием масла, хранящихся в жарком и влажном климате… Вот и что-то понятное: смерть наступает в течение двух-трех суток из-за необратимых поражений печени… С улицы донесся шум подъезжающей машины. Грег захлопнул книгу. Про буракумин он прочитает в другой раз. В дом вошла Близ Хаус. – Ну ты и соня, – она улыбнулась. – Собирайся, прокатимся до твоей лагуны. – Правда? – Грег встрепенулся. – Был шанс найти велик. Хотя конечно не большой. Ранец тоже жаль. Не так как часы, остановившиеся в тринадцать сорок семь, но все же. И ласты, и очки… – Ну я тоже люблю купаться. А мистер Рикон составит нам компанию. Бегом за полотенцем. А вот купаться он не будет. Он не мог объяснить словами – просто знал точно, что не вынесет, если кто-то посмотрит на него и спросит, что случилось с его спиной, ногами и задницей. Нет, лучше умереть. Мясо получилось идеально. С тонкой корочкой, сочное внутри. Близ выложила кусок на блюдо, добавила гарнир. Поколебавшись немного, достала красное вино. – О, у нас сегодня праздник! – Джон Хаус обнял жену. – Да, уже все готово. Близ сняла фартук и аккуратно повесила его крючок. – Как дела? Чем закончилась история с парнем? Джон помрачнел. – Приказ о его выдачи подписан. Получит то, что заслужил. Очень вкусно, Близ, – похвалил он стряпню. Она кивнула. – Знаешь… я сегодня была на море. Ну там где вчера… Это очень высокая гора. Удивительно как им удалось выбраться. – Велосипед не нашли? – Нет. Близ физически ощущала недовольство мужа. Скрытые эмоции, возмущение, злость, раздражение. – Джон… – она пригубила бокал с вином. – Ты не прав. – Неужели? Ему велели не выходить за пределы поселка. Так? – Джон… ты говоришь так, словно сам никогда не был ребенком. Ему скучно. – Он безответственный, неблагодарный щенок! – На щеках Джона выступили пятна. – Он делает первое, что взбредет ему в голову, забавляется со своими книжками и шляется по округе. – Сейчас каникулы, – сказала Близ. – Я хотел отправить его в лагерь. Так? Ты не дала. Ах, там строгая дисциплина, пусть мальчик отдохнет. – Ну и что было бы, отправь ты его в лагерь? Майкл был в этом лагере. Они бы преспокойно удрали вдвоем и оттуда. С тем же результатом. – Недели ни прошло – угробил новый велик. – Ты что, хотел бы, чтобы он бросил своего друга и укатил домой? – Нет, конечно, но у него нет никакого уважения ко мне. К окружающим, к вещам. Ты разбаловала его в конец. Он даже не понял, за что его вчера наказали. – Джон Хаус! Ты называешь избиение наказанием? – Ничего с ним не случится. Мой отец спускал с меня три шкуры. А эту твою драгоценность пальцем нельзя тронуть. – Да что с тобой?! – Близ вскочила на ноги. – Неужели он прав? Неужели ты и впрямь его ненавидишь? За что? Ты обещал, Джон, обещал, относится к нему как… Господи какая же я дура, что поверила тебе! – Замолчи. Это не так. Он мой сын. Мой сын. Понятно? И я хочу, чтобы он вырос приличным человеком. Порядочным, воспитанным. А не раздолбаем, который не в состоянии оценить хорошего к нему отношения… В дверь постучали. Джон Хаус замолчал, вздохнул. Этот разговор, с разными вариациями, последние два года повторялся не раз. И пусть Близ думает что угодно, но его метод дает свои плоды. Мальчишка не дерзит, старается быть пунктуальным. Не встревает в разговоры старших. И на том спасибо. – Мэг, рада тебя видеть! Джон Хаус встал, приветствуя гостью. – Я на секунду, Близ. Мистер Хаус, Близ… – женщина выглядела усталой, но глаза ее светились счастьем. – Как Майкл? – Все отлично. Я только что из больницы. С ним все будет хорошо. Сегодня делали рентген – никаких повреждений оболочек легких. Была опасность болевого шока, но все обошлось. Все потому, что первая помощь была оказана правильно. Я вот и заехала… Мэгган О`Райли поставила на стол сумку, достала из нее коробку с прозрачной крышкой – там был большой торт с бело-розовым безумием наверху. – Эти мальчишки, такие сладкоежки, – она смущенно улыбнулась. – Где Грег? Хочу сказать ему спасибо. – Он… – Джон Хаус сдвинул брови. – Я сейчас позову его, Мэгги, Джон, поставь еще один прибор. Мэгги, будем рады, если ты присоединишься к нам. – Нет-нет! Я на минутку. Устала. Близ Хаус поднялась по лестнице наверх, постучала в дверь, потом заглянула в комнату. – Грег, к тебе гости. При виде Грега, Мэг, радостно замахала рукой. – Иди сюда, дай я обниму тебя! Она увидела, что мальчик сначала взглянул на мать, потом вниз на отца. Лицо его было настороженным. Мать мягко подтолкнула его вниз. – Грег, ты такой молодец, если бы не ты… – Мэг О`Райли обхватила мальчика руками и прижала к своей большой груди, да так крепко, что он чуть не задохнулся от сладкого аромата духов и корицы. Еще от Мэгган О`Райли пахло больницей. – Ты сам то, ничего, цел? – спросила она, заметив, что Грег движется немного сковано. – Все нормально. – Бог мой, если бы не ты! Я боюсь подумать, что могло случиться! Майк мне все рассказал. Как он упал, как ты тащил его, как уговаривал идти. И про повязку и вообще… – она замолчала, глядя на смущенного Грега. – Да ты еще не отдохнул как следует, бледный какой-то… Ну, вот тебе подарок, – она кивнула на торт. Угощайся. Грег растеряно взглянул на мать, потом ответил: – Спасибо, мэм. – Ничего, через пару недель снова с Майки начнешь безобразничать. Знаю я вас. Ладно, я пошла. Спасибо тебе еще раз. И, – она подошла к Джону Хаусу и протянула ему руку. – Сэр, вы можете гордиться своим сыном. Он… – она оглянулась на все также молчавшего Грега, – чудо. Близ, пока! Спасибо вам всем! Близ пошла проводить гостью до двери. Грег постоял немного около стола. Отец молчал и Грег повернулся и ушел, не взглянув на торт. – Ну и… ничего не хочешь мне сказать? – спросила Близ, возвращаясь к столу. Джон? Джон Хаус отрезал кусок мяса, положил его в рот, прожевал, запил глотком вина, потом сказал: – Что ты хочешь услышать? – Я хочу, чтобы ты, в кои веки похвалил его, сказал, что он все сделал верно. Неужели ты не понимаешь, что именно этого он и ждет от тебя? – А неужели ты не понимаешь, что если бы он не нарушил правила, не удрал бы купаться, ничего этого не было вообще? – Если мальчику О`Райли было суждено упасть с той горы, он упал бы. Он мог быть там один, или с кем-то другим, и кто знает, чем бы кончилась эта история. – Тебя не переспорить, женщина. Ну хорошо, хорошо. Ладно. Скажи ему, пусть спускается и ест свой торт. – И все? – Ты хочешь, чтобы я признал, что я вчера немного вышел из себя? – Это называется несколько по-другому, но хотя бы и так. – Перестань, Близ, так нельзя. Ничего, подуется немного и простит. Это же ребенок, господи, о чем ты? Надо же трагедия, – усмехнулся Джон Хаус. – Не надо на меня так смотреть. – Иногда ты бываешь таким ослом, Джон. Очень может быть, что он не простит тебя никогда. Конец

Скачать "Окинава"